Другие обитатели аквариумов


Вскоре затем, если не


 

Вскоре затем, если не ошибаюсь дня через два (точно я не помню), появилась под шейкой студенистая слизь, которая понемногу впиталась, и через несколько дней показались икринки.

Икринки эти были предметом постоянных и неустанных забот матери. Она их с любовью гладила лапками, чтобы держать постоянно чистыми от всякой плесени и паразитов, приводила их осторожно в движение, качала, чтобы освежить их притоком нового воздуха, и тщательно удаляла те из них, которые начинали портиться.

Мало-помалу супруги превратились в прежних эгоистов, и когда им случайно приходилось находиться вместе, то встреча их была, скорее, враждебна, чем дружелюбна.

22 мая, т.е. 7 месяцев и два дня после оплодотворения, при температуре +19° в воде, я заметил на песке близ матери три крошечных рачка. Они были не крупнее хлебного зерна и имели цвет розовой креветки. Тем не менее тело их было уже вполне сформировано, и только спинной черепок (панцирь) был чересчур широк. Я положил им вместо люльки губку, и рачата тотчас же забрались в ее норы, предпочитая их шейке своей матери.

Три дня спустя (25 мая), когда самка, приподнявшись, обратилась животом к стеклу, я заметил с дюжину других рачат, сидевших еще на шейке (хвосте). Одни из них были еще совершенно красные и не двигались, а другие, более бледные, были чрезвычайно живы и имели уже маленькие черные глазки.

Каковы были в это время отношения между детьми и родителями, мне не удалось заметить. Но рачата быстро уменьшались в числе, и 27 мая я увидел уже последних из них, копошившихся на губке. Тело их приняло уже нормальные размеры, но имело синеватый оттенок, было совершенно прозрачно, и все его части были крайне отчетливы.

После 1 июня я не видел уже более рачат, а под шейкой у самки оставалось лишь несколько скорлупок, которые вскоре втянулись или отвалились.

Она возвратилась к прежнему своему образу жизни и заняла прежнюю свою квартиру, как вдруг 24 июня около 9 ч утра я заметил, что она находится опять в каком-то необычайном волнении, которое я приписывал царившей в это время чрезмерной жаре. Но возвратясь в 10 часов, я увидел на песке дряблый, обесцвеченный труп, а рачицу занимающей свое обычное место. Я взял эту покинутую ею оболочку. В ней не видно было ни малейшего отверстия, ни малейшей трещины. Череп был только приподнят со стороны хвоста, подобно крышке коробки, и все клешни и лапки сохранились вполне.

Животное должно было, по всей вероятности, приподняв скорлупу со стороны хвоста, выдернуть сначала с силой свою заднюю часть тела, а потом вытащить уже лапки и клешни, как из перчатки без пуговиц, и хвост, как из футляра.

Из московских любителей больше всего занимался содержанием раков А. О. Вальтер.

Так один рак, взятый из Москвы-реки, прожил у него в аквариуме более года. Рак этот был пойман в ноябре и имел около 21/2 дюймов. Аквариум, в котором он помещался, имел 9 вершк. длины, 6 вер. шир. и столько же глубины, имел песчаное дно и был засажен кустиками элодеи. Кроме рака в нем жили еще несколько щиповок, гольцов и вьюнов. Как только рак был пущен в аквариум, он начал плавать быстро взад и вперед, помогая себе сильными ударами хвоста; затем, несколько минут спустя, разрыл хвостом и ногами песок и засел в него. В таком положении он пробыл около 3 дней, причем не проявлял никаких признаков жизни, так что для того, чтобы удостовериться, жив ли он или нет, его приходилось подталкивать; но и после такого подталкивания он только немного или пятился назад, или поводил усами. Наконец, на четвертый день он выполз из своего убежища и начал немного ползать по дну. В это время В. кормил свою рыбу сырой говядиной. Кусочек ее упал как раз около рака. В одно мгновение он схватил его, поднес ко рту и, шевеля своими челюстями, начал есть с удивительной быстротой. Ему дали второй, третий, и он съел их так же быстро. С этих пор рак стал гораздо живее, ползал по дну и охотился за рыбой.

Охота происходила преимущественно ночью, а днем он выказывал лишь поползновение поймать, делая несколько шагов за плывущей добычей и затем, как бы подумав или отчаявшись в удаче, вползал обратно в избранный им угол. Впрочем, и ночью охота его не была совсем удачна и, только раз поймав гольца, он пожрал его, оставив к утру лишь один скелет. Во время этой ночной охоты рак так сильно мутил воду, что она оставалась мутной и днем. Пробовали ее менять, но все старания были напрасны: не проходило нескольких часов, как муть опять возобновлялась. Прожив некоторое время, рак этот так привык к месту кормления, что приползал туда, лишь только чувствовал голод. При этом он выказывал еще такую смышленость: когда давали ему маленький кусочек, то он съедал его тут же, если же получал крупный, то тащил его в свою нору и уже там его поедал.





Содержание раздела