Колюшка девятииглая

Не прошло двух дней, как цвет моих колюшек начал вдруг меняться. Серовато-желтые сделались совершенно черно-бархатистыми (такого цвета, как бывает стекло, покрытое густым слоем копоти), а брюшные колючки молочно-белого цвета с синеватым отливом; пестрые же — тоже бархатисто-черными, но не все, а только до половины тела; брюшко же их оставалось белым и было покрыто множеством черных точек (у одних из пестрых близ жабр было даже по нескольку малиноватых пятнышек, но пятнышки эти то появлялись, то опять исчезали).

Сначала, как я сказал, колюшек у меня было четыре, но потом, так как одна из желтеньких выскочила, осталось всего три: желтенькая и две пестреньких: одна побольше, а другая поменьше.

 





Пока колюшки были желтенькими, они жили мирно, а как только почернели, тотчас сделались страшно буйными и черненькая вместе с пестренькой побольше начали нападать на пестренькую поменьше: не давали ей нигде прохода и до того ее забивали, что она, бедненькая, положительно не знала, куда ей деваться; к тому же на нее напал грибок, который, изъев все плавники, сделал ее еще менее способной избегать щипков. Но особенно неприязненно относилась к ней пестренькая: она то и дело гонялась за ней по аквариуму и щипала ее без всякого милосердия. Смотря на эту непонятную для меня ненависть и не зная опять-таки наверно, какие из рыбок самцы и какие самки, я решил, что, вероятно, это были самчики.